Великобритания. <i>Две тысячи седьмой год</i>. Середина июля.

В нарочито растрепанную косу, ярко-рыжего цвета и длинной ниже лопаток, вплетена тонкая атласная лента; небольшие карие глаза, совсем не выделяющиеся на фоне бледного лица.  Девушка всегда завидовала тем, у кого красивые и яркие глаза, в коих можно рассмотреть целый океан. У тех людей в глазах играют искорки, а их взгляд привораживает. Приезжая облачена в бежевое вязаное платье; вероятно, она одета совсем не по погоде, ведь на улице не больше шести градусов тепла. И без того тонкие губы сжаты, чем ещё боле напоминают лишь порез на лице. Пальцы крепко сжимают ручку большого белого чемодана, девушка будто боится отпустить свой багаж на мокрый асфальт. Дождь льет уже около десяти минут, заставляя людей садиться в такси или бежать в другие, не менее надежные укрытия, только одна рыжеволосая стоит под открытым небом и мокнет, ожидая своего встречающего. Платье, которое вскоре станет половой тряпкой, окончательно промокло и словно прилипло к телу хрупкой дамы. Холод пробирает насквозь.

Наконец опустив на асфальт чемодан, она инстинктивно обхватила себя руками, пытаясь хоть как-то согреться. Вынув телефон из маленького кармашка, она нависла над ним, пытаясь предотвратить попадание дождевых капель на сенсорный экран. Её взгляд скользнул верх, а позже скупая слеза скатилась по щеке. Девушка не любила плакать, постоянно утверждая, что это показание слабости; она, верно, и не подозревала, что гораздо лучше показывать свои чувства. Всему виной люди, кричащие ей об этом. Убрав смартфон обратно, она вздохнула полной грудью холодящий воздух и вновь схватила свой багаж, но уже более небрежно. Развернувшись на пятках, дама повернулась и легкой походкой отправилась в одно маленькое (как казалось издалека) кафе. Зрение подводило её не первый раз, поэтому, когда она преодолела двадцать метров, в глазах мелькало огромное здание, а не маленькое старинное кафе.

Прошлепав по лужицам и, наконец, настигнув своей цели, девушка отворила большую скрипучую дверь. Сверху что-то задребезжало, а мужчина в возрасте тем временем выскочил из-за, казалось бы, прозрачной двери в другом конце помещения. Сморщив носик от неприятного запаха табачного дыма, новоиспеченная посетительница немного расстроилась. С самого раннего детства она не терпела табак и всё, что с ним связано. Мужчина улыбнулся; эта улыбка вовсе не была радостной, коей одаряют молодые люди своих ровесников, она была той, которой одаряют своих покойных жен старики, уставшие от жизни. В ответ лучезарно улыбнувшись старичку, девушка прошла вглубь помещения и села за маленький круглый столик, поставив рядом громоздкий чемодан. Сцепив руки в замок, она стала внимательно разглядывать маленькие картины на тёмных стенах, вновь и вновь подмечая, что подобное ей удавалось видеть лишь в дорогих ресторанах.

На душе молодой девушки скребли даже не кошки, а противные крысы.* Она не любила такие моменты. Вот оно, то самое чувство когда тебя предали. Оно и не желало пропадать, лишь с каждой секундой становилось хуже и хуже. Любимый, как думалось ей, человек, не сдержал своего слова, так ещё и заставил мокнуть под проливным дождем. Будь то другой день, девушка с детской радостью бегала по улице, добровольно простывая и порча одежду, но этот день отнюдь не сегодня. Ещё вчера она думала, что новая жизнь не за горами, а сегодня все мечты накрылись медным тазом, который поднять не в силах ни один самый сильный человек. Такое разочарование нередко посещает душу этого человека, с каждым разом уничтожая и уничтожая. Порой ей хочется кричать во все горло, вскинув голову к небу, чтобы хоть кто-то дал ответы на терзающие вопросы.

В тот дождливый вечер, две тысячи седьмого, когда она ступила на земли Англии, Судьба махала ей, грустно улыбаясь; Судьба прекрасно знала, что Ей ещё не раз придется навещать эту девушку. Утром того же дня в садах Лондона зацвели прекрасные розы, которые поздним вечером были лишены своей красоты одним лишь ливнем; июльским днем они повторили то, что делают из них зимние дни. Даже самый прекрасный розовый куст в январе становится похожим на кучу хвороста с растопорщенными шипами.**

* - цитата из фильма «Завтрак у Тиффани»:
— У вас часто бывает такое ощущение, будто крысы на душе скребут? — Вы хотели сказать, кошки? — Да нет. «Кошки» это когда ты потолстела на пять килограммов или за окном идет проливной дождь. А крысы — это гораздо хуже.
** - цитата Арнхильда Лаувенга. Из книги «Завтра я всегда бывала львом».