• Рост: 185 см
• Параметры: нормостеник (вес около 74кг), пропорциональные по ширине плечи, талия, бедра, образующие классический, но не слишком откровенно угадывающийся перевернутый треугольник.
• Цвет глаз: двухсторонняя глаукома. Радужка глаз имеет светлый, приятный серо-зеленый оттенок, а зрачок, неестественно маленький, затянут голубовато-белесой пленкой.
• Цвет волос: светло-русые.
• Стиль в одежде: нетривиальный городской.
• Особые приметы: слеп на оба глаза в течение вот уже нескольких лет. Редко носит темные очки, поскольку чувствует себя в них некомфортно, однако в солнечный день они становятся обязательным атрибутом. Вынужден ходить с «тростью для слепых» из светоотражающего светлого материала, когда выходит на улицу, однако нередко заменяет ее обычной тростью, подогнанной несколько лет назад точно под его рост; кроме того, она полая: в рукоятке ее есть «секрет» - короткий клинок. Поскольку она была подарком, сам Уве практической ценности в этом «секрете» не находит, ведь оказать сопротивления посредством оружия может разве что размахивая им во все стороны. Держится уверено, не горбится и по знакомым маршрутам передвигается почти без использования контрольного перестука. Не носит украшения, поскольку не любит, когда что-то сковывает руки или висит на шее: исключение составляет тонкий кожаный браслет-плетенка на левой руке, почти не имеющий веса.
Какого-то особо большого количества шрамов на теле Уве нет: он был аккуратен даже в юности, а теперь может считаться едва ли не эталоном внимательности и осторожности. Однако, напоминания о былом у него все же присутствуют. Например, яркий и объемный след от скальпеля, оставшийся на левой руке с внутреннего ребра. Или отметина на ребрах, вертикальный шрам с левой стороны из-за неудачного падения в результате конфликта со студентом во времена аспирантуры. И небольшой след, оставленный ссадиной на левом виске, чуть под глазом – когда Уве еще не освоился с новым миром и нередко наталкивался на препятствия, в том числе и ветви низких деревьев. И, наконец, неровная полоса шрама на шее спереди, под кадыком, оставшаяся в напоминание о криминальном подтексте окружающего его общества.
• Описание внешности сплошным текстом:
Истории рассказывают, что в Норвегии живут крепкие, славные парни, чьи предки носили длинные бороды и рогатые шлемы, а норов имели истинно северный: возможно, они немного преувеличивают то, насколько современные люди тех краев похожи на своих предшественников, но в чем-то, несомненно, правы. Спутать северянина с другим европейцем, даже если он долгое время живет вдали от дома, едва ли получится – слишком разнятся и внешний вид, и манеры поведения.
По меркам коренных жителей своей страны, Уве – видный, молодой мужчина и, если уж не считается красивым, то точно приятным на вид и вызывающим самое располагающее к себе отношение. Неизменно ухоженный и просто, но опрятно одетый, с мягкими аккуратными движениями и приятным голосом, он всегда производит благоприятное впечатление на тех, с кем общается. Его окружает та незримая аура человека, которому легко удаются любые знакомства, а каждая тема для разговора кажется знакомой и ясной, хотя и нельзя сказать, чтобы это было абсолютной правдой. Уве, несомненно, наделен свой особой харизмой, но за его общительностью и видимым со стороны дружелюбием кроется скованность человека, не желающего пускать кого-то близко в свою жизнь.
Многословность и активная жестикуляция скорее не способ его самовыражения, а метод защиты, и, сколь бы ни были его жесты размашисты и откровенны, в них всегда присутствует заметная опытному глазу нерешительность, выстроенная внутренняя граница: Уве никогда не выходит за пределы какого-то своего, одному ему ясного пространства. Уверенность, с которой он держится на людях, не всегда значит действительное положение вещей.
Уве-Йенс привык к вниманию к своей внешности и давно перестал обращать на него особое внимание. Среднего роста (около 185 сантиметров), он не отличается каким-то мускулистым телосложением и большим весом – будучи нормостеником, Уве имеет жилистое, пропорциональное телосложение без ярко выраженной мускулатуры и каких бы то ни было деформаций. Таких людей называют «двужильными», не стремящимися добиться от своего физического состояния чего-то большего, чем было дано природно. Увлечение спортом не наложило на Уве какого-то серьезного отпечатка: в меру широкая грудь и узкие бедра образуют классический перевернутый треугольник с плохо выраженной талией, а длинные руки и ноги выглядят в достаточной мере гармонично. Только крупные суставы, как на запястьях, так и на голенях, несколько выбиваются из общей ладной картины; им вторят сильно выделяющиеся костяшки на длинных, чутких пальцах. Руки можно назвать одной из ключевых особенностей Уве: они очень сильные, крепкие, без чего нельзя при его роде деятельности, практически всегда находятся в расслабленном состоянии, когда мужчина ничем не занят, а неожиданно мягкие для такой выносливой развитой мускулатуры движения и жесты в воздухе – то, что постоянно присутствует в поведении. Но между тем, в этих жестах всегда чувствуется некая затаенная опаска, ограничивающая движение: Бьёрндален разумно опасается наткнуться на что-то, что может причинить ему вред. Прямой осанке, с которой этот человек движется по жизни, можно позавидовать: практически идеальная, так несвойственная людям с такими же, как у него, проблемами, она формирует уверенный ровный шаг и выгодно подчеркивает скандинавский образ. Плечи мужчины всегда широко и свободно расправлены, спина пряма, а лицо приподнято. Некоторые знакомые поговаривали прежде, что это придает ему некой нескромности, но, стоит признать, было это совершенно безосновательно.
От других европейцев, выходцев из более теплых стран, мужчину отличает не только особенность его телосложения и то, как он держит себя. Весь образ смотрится на фоне южан чужеродно и слишком светло. У него светлая, словно заветренная кожа с розоватым оттенком, плохо поддающаяся даже искусственному загару, довольно тонкая, из-за чего вены под ней не только отчетливо видны, но и образуют заметный рельеф. Светлые, слегка волнистые волосы русого оттенка, от солнца становящиеся почти соломенными, имеют различную длину в зависимости от того, сколько внимания им уделял Уве: довольно тонкие и послушные, они чаще всего забраны в хвост, чтобы не мешать работе, или распущены и закрывают часть лица, сглаживая фактурность черт. Его лицо словно обточено ветром: выступающие скулы, впалые щеки, на которых, как и на не слишком крупном подбородке, бывает светлая щетина, прямой ровный нос с широкой переносицей, светлые, малокровные губы, крупный рот - все гармонично смотрится на довольно худом лице. Высокий лоб, темно-русые брови, прямые и низко посаженные по отношению к глазам. Пожалуй, именно глаза могут нарушить всякую привлекательность его образа. Широко и неглубоко посаженные, со слегка опущенными вниз внешними уголками, они обрамлены светлыми, недлинными ресницами и выглядят почти нормально. Приятного, однако водянистого цвета радужка светло-серого оттенка с легким оттенком зеленого, а в ней слегка неровные по внешней кромке зрачки. Они не черные, как у нормальных людей со здоровым зрением, а затянуты пленкой глаукомы, которая придает им голубовато-белесый оттенок. При среднем освещении или, тем более, в тени, это не слишком бросается в глаза и многие собеседники Уве не сразу замечают, что его взгляд не сфокусирован, слишком неподвижен или направлен в иную сторону. Некоторых это пугает, некоторых - удивляет. Однако, даже несмотря на это, мужчина редко носит очки, тем более темные, а на своей работе и дома вовсе ни разу их не надевал за все время практики, хотя пару всегда имеет при себе. В его невидящем взгляде есть какая-то светлая ясность и грусть, но выражение глаз не всегда безучастное: во взгляде Уве нередко отражаются его эмоции и чувства, даже если смотрит он в этот момент в пустую точку или совершенно мимо того, с кем ведет разговор.
Отсутствие желания «бросить пыль в глаза» стало основной причиной, по которой мужчина не прячется под дорогими лейблами и известными марками одежды. Несмотря на свой многолетний недуг, он продолжает следить за своим внешним видом по мере собственных возможностей: в чем-то ему помогают, но с годами, постепенно, мужчина научился справляться сам. Практически всегда он гладко выбрит, обязательно просто, но со вкусом одет, хотя в несколько лет назад нередко становился объектом беззлобных насмешек своих знакомых из-за надетой навыпуск оранжевой рубашки и фиолетовых закатанных брюк. В настоящее время Уве остановил свой выбор на неброской одежде, не требующей сложного ухода, частой глажки и стирки, преимущественно из натуральных материалов. Именно в выборе одежды становится наиболее сильно видна его экономность при видимом денежном достатке: на «пыль в глаза» он давно уже не тратится, а на эти деньги, скорее всего, съездит куда-нибудь или посетит музыкальное представление. Главным приоритетом для него остается комфорт и качество: все, что доставляет Уве неудобство или ощущается слишком искусственно, отбрасывается им в самое скорое время, будь то деталь гардероба или какой-то аксессуар. Поскольку Уве терпим к низким температурам и легко акклиматизируется в странах с холодным климатом, он всю зиму носит исключительно легкие свитера и куртки, чем нередко повергал в шок своих американских товарищей. При этом в жару также чувствует себя достаточно комфортно.

• Место рождения: г. Кристиансанн, Норвегия.
• Образование: высшее медицинское, специальность -  хирургия, впоследствии - терапия. Лицензированный мануальный терапевт, обладающий несколькими видами практик.
• Профессия, род деятельности:
Талантливый врач, раньше - специалист в области хирургии. В настоящее время занимается мануальной терапией и лечебным массажем, работая как в городской больнице, так и в одной известной частной клинике и имеет постоянный круг клиентов из всех слоев общества.
• Биография сплошным текстом.
Родители Уве-Йенса познакомились, будучи довольно молодыми, однако их отношения, вопреки сложившемуся представлению о недолговечности рано заключенных браков, оказались не только крепкими, но и подарившими жизнь двум новым людям, которым было суждено многого добиться в своей жизни. Матиас Бьёрндален, живущий и работающий в Норвегии и уже к тридцати годам ставший известным в своей стране и хорошо зарабатывающим врачом, специализирующимся на нейрохирургии, познакомился со своей будущей женой Вибеке Финштад во время отпуска, который проводил в Дании: молодая актриса, младше его на два года, сразу пленила сердце врача и вскоре стала хозяйкой его дома, отказавшись от карьеры киноактрисы в пользу семейного очага. Эти двое не только жили в разных мирах, что не помешало им встретиться и начать стремительно развивающиеся отношения, но и были совершенно различны характерами и своими способностями, подтверждая факт о том, что противоположности притягиваются.
Молодая семья поселилась в портовом норвежском городе Кристиансанн, однако, несмотря на весь уют, которым Вибеке окружила своего мужа, тот довольно редко появлялся дома, целиком погруженный в работу и постоянную учебу. Ребенок у пары родился только спустя четыре года совместной жизни и, хотя все это время Вибеке хотела иметь большую и шумную семью, она могла довольствоваться только общением с соседскими детьми и подругами, уже успевшими обзавестись чадами. Гордый до беспамятства отец сам выбрал сыну-первенцу имя, однако супруга его, не то в отместку за долгое ожидание, не то в дань традициям своей родины, решила, что имя ребенку будет дано двойное. Так на свет появился Уве-Йенс Бьёрндален, крупный и здоровый малыш со светло-русыми волосами, как у его матери, и с серо-голубыми глазами, как у отца: типичный представитель скандинавской расы, «настоящий юный викинг», коим его окрестили еще в роддоме. Сейчас, вспоминая старые рассказы родителей, Уве нередко задумывается над тем, как сильно влияет данное при рождении имя на дальнейшую судьбу: будучи двояким, оно притягивало к себе монету, дрожащую то одной, то другой стороной.
Первые и довольно поздние роды дались Вибеке с трудом: они осложнились ее кратковременной клинической смертью и врачи, наблюдавшие женщину, не безосновательно подозревали, что следующая ее беременность может закончиться плачевно и для нее, и для плода. Это крайне расстроило темпераментную датчанку, уже строившую большие планы, но это же придало ей желание уделять все свое внимание единственному сыну и окружить его всей своей любовью, на которую она только была способна. Таким образом, маленькому, подрастающему Уве доставалось все внимание его родителей, которых он, в свою очередь, безмерно любил и уважал: мать за то, что вернулась с «того света» ради их семьи, отца же за его трудолюбие и столь важную профессию. Можно сказать, он рос довольно благодарным человеком.
В детстве у Уве было крепкое здоровье, чему во многом способствовало закаливание, проводимое борющимся за здоровый образ жизни отцом; он активно общался со сверстниками, подолгу находился на улице и просто обожал ходить в гости. В основном, он посещал друзей отца и часть его детства прошла в окружении врачей различных специальностей, медицинском оборудовании и стойком запахе медикаментов. Даже при том, что у семьи хватало денег на хорошую няню - имени ее Уве сейчас не вспомнит, однако представляет ее женщиной уже немолодой, забирающей его из детского сада и начальных классов - Матиас любил показывать сыну клинику, в которой работал и в которой подрастающий отпрыск завел немало знакомых из персонала. Он был любознательным ребенком, способным одним внешним видом и бойкой речью очаровать любого взрослого, чем, когда подрос, беззастенчиво пользовался. Его занимало многое. Он бросался из в крайности в крайность, желая везде успеть, все посмотреть, до всего дотронуться, но родители тянули его внимание каждый на себя и эта домашняя «война за ребенка» нередко доходила до абсурда. Мать желала, чтобы чадо культурно обогащалось, посещало различные кружки и участвовало в творческих мероприятиях, поэтому его всегда, и дома и на прогулке, окружали различные предметы искусства: картины и книги, музыка и хорошие, по мнению его матери, старые фильмы, радиопьесы, мюзиклы, спектакли. Еженедельное посещение театров также входило в эту программу. Не проявив большого интереса к живописи или к написанию стихов, к которому его так хотела привлечь мать, Уве всерьез увлекся музыкой и долгое время посещал музыкальную школу, которую успешно окончил по классу фортепиано (рояль и пианино). Уже тогда он заметил, что игра на клавишных инструментах успокаивает его и помогает собраться с мыслями, поэтому на один из дней рождения дядя подарил ему рояль из красного дерева - впоследствии тот был продан и на его место куплен инструмент несколько иной модели, белого цвета.
С другой стороны противостояния был беспринципный отец. Он пророчил сыну будущее на медицинском поприще, лелея надежду, что сын выберет ту же стезю, и, на удивление, оказался верен в своих желаниях и том, что с раннего детства прививал ребенку любовь к медицине. Уже в одиннадцать лет юный Уве-Йенс отчетливо представлял себе, кем хочет стать в будущем, и строил планы о том, чем будет заниматься и чему посвятит свою жизнь. Не удивительно, что и среди школьной программы ему более всего были интересны такие предметы, как химия, биология и физика.
Как и многие норвежские родители, мать и отец Уве сошлись в одном, можно сказать главном, вопросе: дали ему большую свободу личности, когда ему только исполнилось четырнадцать лет, и позволили самостоятельно принимать решения, некоторые из которых, впоследствии, серьезно отразились на его жизненном пути. Совершенно твердое решение пойти по стопам отца сформировалось в нем еще в школьном возрасте, чему поспособствовала тесная дружба с мальчиком, частично парализованным от рождения и его родителями, не имеющими достаточных средств на операцию. Поэтому, вместо перехода в старшие классы общеобразовательного заведения он всерьез заинтересовался способами поступления в специализированные колледжи. Высокие оценки и завидная жажда деятельности позволяли ему собственными силами поступить в любой норвежский медицинский колледж, однако, даже несмотря на всю самостоятельность сына, Матиас настоял на том, чтобы Уве проходил обучение и аспирантуру не в родном городе и даже не в родной стране, а в США. Его не страшили самые высокие расценки на обучение и долгие сроки, а, следовательно, не должны были они страшить и талантливого отпрыска, на зубок знающего материал первого курса колледжа еще до поступления в оный. Обладающий живой памятью и хорошей концентрацией внимания, Уве-Йенс уже тогда подавал большие надежды и снискал немало покровителей из старшего преподавательского состава. Благодаря связям и финансовой помощи отца, он смог не только переехать в Америку и обосноваться в студенческом общежитии, но и найти себе приятную подработку в качестве медбрата, что позволило ему уже во время обучения получать некий опыт. Времени на личную жизнь было крайне мало, случалось, что ему не удавалось позаботиться даже о собственном виде - заросший, небритый, с пластиковым стаканчиком кофе в руках, он уже на втором курсе получил необидное, но весьма меткое прозвище Бёрге от своих новых американских товарищей. Как и прежде, Уве быстро заводил новые знакомства и вскоре после поступления обзавелся большой кампанией, но в то же самое время у него с трудом завязывались отношения личного характера. Он долго не мог наладить отношения с понравившейся ему девушкой и некоторое время даже пытался понять, испытывает какие-либо чувства к противоположному полу, или же нет. Однако, отношения и с представителями противоположного пола удавались ему неловко, были какими-то нелепыми: в то время юношу не выручала даже его весьма привлекательная внешность. Самыми продолжительными на то время были отношения с официантом из соседней с университетом кофейни, но спустя два месяца Уве так и не смог решиться на что-то серьезное с другим мужчиной.
Учеба не всегда давалась легко и играючи, лишь в конце третьего курса «медицинской школы» (университета) ему удалось немного сбавить обороты и, помимо учебы и работы, начать чаще отдыхать со знакомыми и друзьями. Более того: он сумел выбить себе возможность пройти по сокращенной программе и поступить в аспирантуру раньше своих сокурсников, в итоге обогнав их в целом практически на два года. Именно тогда, наконец-то, завязались первые его серьезные отношения, продлившиеся около года и закончившиеся оглушительным фиаско. Нежно любимая Уве студентка того же университета с параллельного курса предпочла другого и выяснение отношений обернулось для него весьма плачевным образом: несколько месяцев обучение пришлось проходить дистанционно из-за сломанной в пылу драки с ее новым кавалером ноги. С другой стороны, в том был плюс. Во время обучения на дому, он нередко принимал у себя в комнате преподавателей университета и со многими сумел завязать знакомство, переросшее впоследствии в сотрудничество. Именно от этих людей он впоследствии получил немало рекомендательных писем, позволивших ему быстро устроиться на работу, и составил более богатое представление об окружающем его, действительно серьезном мире, нравилось в котором ему далеко не все.
Уве быстро приучил себя искать во всем положительные стороны, а провалы считать дополнительным стимулом. Ошибки в учебе он исправлял изучением более углубленных сведений и доведением своих умений в выбранной области до идеального в своих глазах, первые неудачные отношения на любовном фронте вскоре сменились несколькими приятными романами в то время, как он, взрослее,  все больше набирался опыта, становился обходительным и внимательным к тем, кому симпатизировал. Неловкий юнец уступил место молодому мужчине, который, во время прохождения интернатуры в одном из крупных медицинских центров, сумел пленить немало женских сердец, но никогда не заводил долгих отношений.
«- …чем же хорош китайский массаж?
- Этот массаж идет не по мышцам или суставам, а по энергетическим каналам - меридианам. Массажист усиливает жизненно важные точки на меридианах и тем самым помогает организму справиться с недугом...»
Появилось увлечение Востоком. Первая студенческая поездка в Китай вместе с товарищами принесла ему безмерное количество впечатлений и наложила свой отпечаток на увлечения Уве: он открыл для себя искусство восточной медицины и серьезно увлекся ее изучением. Впрочем, для начала пришлось приложить немало усилий в освоении китайского: пускай все, с кем начинающий хирург общался по поводу нетрадиционной медицины, знали английский, некоторые книги было невозможно верно понять без самостоятельного перевода. Все сложилось как нельзя удачно: не откладывая основную учебу, Уве под присмотром китайского целителя с завидным рвением осваивал все тонкости и аспекты нетрадиционного лечения. Наконец-то он нашел учителя, способного помочь ему раскрыть хотя бы часть умения, что может скрываться в человеческих талантах, и освоить искусство исцеления путем наложения рук. Именно от этого человека впоследствии он узнал и перенял первые свои рецепты травяных настоев, за которыми спустя несколько лет начнут выстраиваться очереди.
Письмо из отчего дома стало для него тогда большой неожиданностью. С несвойственной ему эмоциональностью писал отец, сообщая, что Вибеке подарила ему еще и дочку. Это было важное событие в жизни семьи и действительно большой подарок для обоих родителей Уве, долгое время попросту боявшихся осложнений и не решавшихся на повторную беременность.
Занятый получением диплома и защитой аспирантуры, младший Бьёрндален только через полтора года смог вернуться домой и воочию увидеть собственную сестру: маленькую и чудную, он полюбил ее с первого взгляда и поклялся во всем оберегать и опекать, чем мать, конечно же, была несказанно горда. И все же, как бы ни было хорошо дома, ему было необходимо возвращаться к интернатуре. На ее время он переселился к дяде Эдварду, с семьей которого имел хорошие отношения и к которому прежде, живя в Америке, нередко захаживал в гости, «на чай». Дядя был человеком дела, вращающимся в деловых кругах бизнеса средней руки, поэтому знакомств у Уве постепенно прибавилось: бум на нестандартные способы поддержания здоровья только нарастал, что уже тогда позволило ему почувствовать себя востребованным. Быстро и успешно пройти интернатуру в престижном центре ему вновь помогло влияние отца, а также, несомненно, то, что за него замолвили слово его предыдущие преподаватели и то, что он был одним из лучших студентов выпуска. Получив диплом специалиста хирургии, он одновременно с этим сумел доказать свое право на лицензию и работу в качестве врача, практикующего нетрадиционную медицину. Прежде чем начать активную врачебную деятельность, в которой не было бы влияния более старших и опытных товарищей, Уве-Йенс желал повидаться с родителями и провести некоторое время в домашнем уюте: он очень соскучился за время защиты и по отчему дому, и по сестре, которой собирался привести несколько милых подарков. Тогда ему только исполнилось двадцать шесть и молодой специалист был несказанно рад своим достижениям, строил планы, мечтал о том, как сможет помогать людям. Он позвонил матери, предупредив, что скоро навестит их и, заручившись ожиданиями и пожеланиями скорейшей встречи, отправился в Норвегию.
Сразу попасть в родной Кристиансанн не получилось: из-за особенностей перелета ему надо было провести сутки в Осло в ожидании своего рейса, зато выдалось время передохнуть от самолета и встретиться с парой давних знакомых. У него было много впечатлений, которыми можно было поделиться со старыми друзьями. Вечером, обосновавшись в гостиничном номере, он впервые за долгое время смог насладиться телевидением на своем языке, с понятными скандинавскими шутками и схожим с его мнением, однако вместо развлекательной программы попал на новости.
«...сегодня в городском парке Кристиансанна были обнаружены частично расчлененные тела супружеской пары. Полицейские прибыли на место происшествия незамедлительно, когда поступил вызов от жительницы города, совершающей прогулку со своей собакой. Жестокое убийство с надругательствами над телами погибших стало вторым по счету за последние несколько дней. Правоохранительным органам неизвестно, что стало причиной для совершения такого зверского преступления, как доподлинно неизвестно то, есть ли связь между найденными сегодня трупами и обезглавленным телом, найденном за день до этого в пригородной зоне. Личности погибших установлены по находящихся при них документам: это Матиас Бьёрндален и его супруга Вибеке. Для установления причин преступления начато следствие. Если вы обладаете какой-то информацией...»
Механический голос диктора продолжал вещать, произнося цифры, чьи-то имена, какие-то иные новости, но Уве не слышал ничего из сказанного и видел только фрагмент огороженной лентой территории, небрежно неспешных криминалистов, которым некуда было уже торопиться, огни автомобилей за чертой знакомого с детства парка, зевак, среди которых могли быть знакомые лица, стоявших неподалеку, какой-то красный тревожный свет и вспышки камеры сотрудника полиции, - это было последнее, что он помнит из того вечера. Когда вместе с последним словом диктора на экране появились черно-белые фотографии, молодой мужчина потерял сознание и благодаря сотрудникам гостиницы, забившим тревогу и вызвавшим врачей, следующее утро встретил в медицинском центре. Известие о жестоком убийстве родителей стало сильнейшим для него потрясением, обернувшимся серьезным шоком. Даже несмотря на устойчивую психику, которой Уве всегда мог похвастаться, он перенес сильнейший нервный стресс и около недели провел под присмотром специалистов в палате, в которую пускали только его сестру, не помнящую себя от слез. Абели, которой первой сообщили о произошедшем, искала поддержки в своем брате и одновременно с тем всеми силами старалась поддержать его: более стойкая, она делала все возможное, чтобы не потерять самообладание и не оказаться на кушетке рядом со старшим братом. Из-за перенесенного потрясения Уве вскоре начал стремительно терять зрение. С каждым днем он все хуже видел объекты вокруг себя, пока, наконец, не стал различать лишь легкие, смутные тени и световые пятна. Его положение не облегчали ни очки, ни линзы, а проверка, проведенная офтальмологами, выявила нетравматическое поражение глазных нервов. Был заведен разговор о психологической травме и, как правило, обратимых процессах, поддающихся лечению. По словам врача, зрение должно будет вернуться к нему, стоит только обождать и избавиться от беспокойства и самобичевания, которым гложил себя Уве, неохотно принимая успокоительные лекарства. 
Но с тех пор для него ничего не изменилось. Начала развиваться глаукома, затронувшая оба глаза и надежно похоронившая под собой и без того стремительно разрушающиеся нервы. Он не тешил себя надеждами и слабо верил в то, что сможет видеть. Перспективный хирург, только собиравшийся начать свою деятельность, оказался не только без глаз, но и без рук: он не мог работать на этой специальности, не мог достигнуть своей мечты и вовсе был неуверен, сможет ли когда-нибудь вернуться не только ко врачебной деятельности, но хотя бы к нормальной полноценной жизни. Он был вынужден расстаться с мыслями о своей карьере.
Попробуйте на минуту представить, как обстоят дела в нестерпимо громком мире постоянной полночи: просто закройте глаза и сделайте что-то вам знакомое, что-нибудь обыденное, что совершаете каждый день по нескольку раз. Оденьтесь и выйдите из дома или налейте себе чашку чая, сняв с плиты кипящий чайник. Это сложно. Так и хочется открыть глаза.
Поэтому он держит глаза открытыми.
После выписки из больницы он поселился в доме родителей вместе с Абели, где долгое время провел в затяжной депрессии, потеряв для себя смысл жизни и стремления вперед. Заботливая сестра, сама с трудом переживая потерю, хлопотала о нем, помогала встать на ноги и смириться, свыкнуться с новым положением и одновременно с этим делала только хуже. Уве претило то, что он, старший брат, когда-то клятвенно пообещавший заботиться о сестре и всячески ее опекать, оказался на ее руках беспомощный и раздавленный, неспособный даже расстояние от двери до кровати преодолеть без ее поддержки. И все же, он был бесконечно благодарен ей за оказываемую помощь и заботу, за то внимание и поддержку, которой тогда так не хватало, но от чувства вины избавиться не мог. Он до сих пор помнит, как она обнимала его дрожащие плечи и роняла горячие слезы.
Спустя два года такой жизни на грани двух миров, в дверь их дома постучали. На пороге оказались двое друзей, проходивших вместе с Уве интернатуру и только недавно узнавших о том, что случилось с их товарищем. Именно они, изначально прибывшие только навестить оставшихся в одиночестве брата и сестру, совершенно неожиданно вывели его из глубокого омута бездействия. Даже сейчас он отчетливо помнит, что день, когда это произошло, был душным, как нередко случалось в июне, а руки его друга, Оливера, казались тогда слишком холодным. Оливер взял его за руку и заставил прикоснуться к своему плечу, спросив затем, что тот «увидел». Рассмеявшись, мужчина рассказал тогда, что видеть не может, а чувствует под ладонью гладкую кожу. Только с мышцами, там, внутри, не все в порядке. Глубоко, куда не заглянуть зрячему. Друзья ушли, оставив после себя тонкую, невесомую недосказанность, а Уве остался в доме, который снова начал воспринимать в реальности.
Подаривший Уве это осознание, Оливер распахнул перед ним новую дверь, о которой тот, погруженный в свои страдания, напрочь позабыл. Лишенный зрения, он, всегда отличавшийся чувствительностью рук и, в особенности, пальцев, оказался способным «видеть» с их помощью гораздо глубже, чем мог, когда был зрячим, и именно этим его друг предложил ему заняться. Осваиваясь в своем новом мире, в котором были только смутные очертания света, мужчина начал свое развитие как мануальный терапевт, пользуясь своими навыками нетрадиционной китайской медицины и постоянно совершенствуя их. Он вновь нашел контакты китайского целителя, согласившегося помочь ему обучаться дальше, когда все полученное развитие, казалось, встало в тупик.
Потеряв вид, окружающее обрело бесчисленное количество оттенков звуков и запахов, а тактильные ощущения обострились до крайности.
Ему удавалось реабилитировать пациентов после серьезнейших травм, когда от них отказывалась и традиционная медицина, и аллопаты, и другие врачи, практикующие мануальную терапию. Кто-то называл это даром, пробудившимся в Уве после потрясения, кто-то -  врожденным талантом. Он же использовал все свои возможности, когда сталкивался с непреодолимыми трудностями и щедро растрачивал свои силы, чтобы исцелять недуги - собственное здоровье заботило его все меньше и меньше, усталость от долгого стояния на ногах и тяжелой работы руками практически не ощущалась.
Вместе с сестрой они завели собаку Канти, палевого лабрадора, которая неотлучно сопровождала Уве на улице, куда он вновь начал выходить после долгого добровольного заключения, а вскоре с собственных денег он смог купить себе квартиру неподалеку с клиникой, куда удалось устроиться работать: так ему не приходилось переходить дорогу с оживленным автомобильным движением. Он вновь обратился к музыке, раскрывшей для него свои новые грани, и чаще стал проводить вечера за игрой на старом белом рояле, который друзья помогли перевести на новое место жительства. Спустя несколько лет уже успевшему зарекомендовать себя специалисту поступило предложение от американской известной компании, заинтересовавшейся навыками и способностями несостоявшегося хирурга. Предложенное ему место оказалось не только приятным в плане заработной платы, но и спокойным, а спокойствие - главное, что было нужно ему, человеку, который к тому времени отчаялся вновь обрести зрение.
Когда все вопросы были улажены, Уве переехал вместе с собакой и своими вещами в предоставленную ему квартиру в крупном по его меркам городе Сакраменто, отличавшимся от родного Кристиансанна, казалось, всем. Если, конечно, можно было назвать обычной квартиру, совмещающую в себе и студию, и рабочий кабинет, и жилую зону. Это было сделано для удобства его, как врача, и в дань памяти его отцу, долгое время сотрудничавшему с их компанией: таким образом, мужчине не приходилось добираться до работы дольше двух минут, ведь требовалось только перейти из одного помещения в другое. Однако, он все равно вскоре попросил себе в помощь человека, который бы мог часто находиться рядом, и компания предоставила ему возможность выбора. С того дня в жизни мужчины появилась молодая китаянка, позиционируемая компанией как человек, которому можно доверять, и стала верным помощником не только в заполнении формуляров, документов и карт на пациентов, но и в первичном диагностировании, в котором Уве, случалось, испытывал некоторые логичные трудности.
Спустя пару лет в рабочей практике мужчины произошло перемены. Ответив положительно на предложение одного из своих бывших преподавателей, он временно переехал в Японию по рабочей визе, чтобы отработать некоторое время в его частной клинике. Услуги, которые он мог оказывать благодаря одним только своим рукам, пользовались большим спросом, в том числе и у людей, обличенных статусом и властью. Практически все общение на его работе происходило на английском языке, однако постепенно знаний о японском прибавлялось: воспринимая на слух чужую речь и некоторые аудиозаписи, мужчина без особых затруднений неторопливо осваивал этот интересный и мелодичный язык, лишенный забот до того дня, как в его квартиру проник неизвестный. О, оказать сопротивление обычному человеку в нормальном своем состоянии он смог бы без посторонней помощи, однако не сумел бы ничего противопоставить крупному мужчине, который, играясь, перебрался через невысокий забор и легко спрыгнул в темную комнату через открытое окно. Было душное, жаркое лето. Вторженец был ранен, однако помощи искал не для себя, а для человека, которого втащил в помещение на собственной спине. Так, с причудливой незаметностью, в тихую и размеренную жизнь Уве вмешался еще один мир - нелегальной торговли и оборота оружия, ночных убийств и грабежей, разборок группировок на притихших улицах и затаенного страха. Не имеющий возможности отказать тому человеку, что мог лишь ради своей забавы свернуть ему шею и уже приставил к горлу нож, он принялся выхаживать его спутника. Незнакомец узнал о его слепоте только с рассветом, когда равнодушно, а после - изумленно заглянул в усталое, посеревшее лицо невольного лекаря.
Того человека звали Норио. Он и его спутник, оказавшийся травмированным из-за уличной потасовки во время деления территорий между группировками, не знали, что живущий в этой квартире человек является профессиональным врачом: в спешке они искали любое место, где можно затаиться и переждать. Завязалось знакомство, порожденное случайным стечением обстоятельств, и вскоре в ночное время дом Уве начал оживать: к нему приходили люди, не способные справиться своими силами, у него просили убежища, ему хорошо платили. Так длилось то тех пор, пока не закончилось его время пребывания в Японии, и, вернувшись в ставший ему родным город в сердце Америки, Уве затаенно надеялся, что все осталось в той далекой восточной стороне. Все страхи получить пулю в голову или быть растерзанным оголодавшим и рехнувшимся от боли существом, переставшим быть человеком. Но нет. Его жизнь бесповоротно и накрепко вошла в неровное устье.
Устроившись на работу в городскую больницу и вернувшись на должность ведущего мануального терапевта в клинику, с которой все началось, он вновь занял свою квартиру-студию. Освоившись с новой расстановкой предметов интерьера, он вскоре завел пса - черного ретривера Ярго - и счел свою жизнь вернувшейся в прежнее русло. В работе ему помогала новая девушка, также рекомендованная клиникой студентка медицинского вуза, весьма довольная той малостью, как заполнение бумаг, составление расписания на прием и первичный осмотр пациентов, приходивших к Бьёрндалену. Среди пациентов, посещавших его приемы и сеансы все чаще начали встречаться люди, занимающие руководящие должности. Полицейские. Директора. Бизнесмены. Общаясь с этими людьми, он справедливо не ожидал ничего хорошего.
Сам не желая того, Уве постепенно становился вместилищем не только личных человеческих тайн и секретов, но и оказывался вовлеченным в профессиональные занятости своих пациентов: по крупице, каждый рассказывал то или иное, иногда случайно, иногда намеренно посвящая своего врача в то, что творится в городе, что происходит в мире, что планируется совершить и чему никогда не дадут случиться. Начавшиеся бытовые вопросы, которые с ним, как с неплохим психологом, обсуждали многие, сами собой переросли в то, чем непременно стоит поделиться. Все эти люди знали, что Уве не проронит ни слова, даже мыслью не выдавая чужое доверие, однако сам он отчетливо чувствовал нарастающее напряжение. Полиция, которая разматывает окостенелый клубок местной итальянской мафии, выхватывая выбивающиеся нитки с ловкостью борзых, взявших на охоте куропатку. Люди мафии, лисьими тропами избегающие расставленных полицейскими силков и наносящие колкие, чувствительные удары в их незащищенные места. Политики, ставшие слишком продажными для того, чтобы суметь скрывать это, и горожане, еженощно уходящие в пьяные, страшные разгулы. Адвокаты, способные вытащить из-за железной решетки самого отъявленного негодяя и врачи, своим искусством до неузнаваемости изменяющие его внешность. Человеку всегда нужно поделиться с кем-то, если в душе накопилось слишком многое, человек всегда ищет то место, откуда его слова не пойдут дальше. Неразговорчивые, знающие свое дело, все эти люди видели в слепце благодарного слушателя – и пустой предмет мебели вместе с тем.
Уве передергивало всякий раз, когда он слышал об очередном нападении на человека или о готовящихся разборках криминальных группировок – он слишком боялся нового витка своего прошлого, постоянно убеждая себя в том, что ни для кого уже не способен представлять интерес. Однако он не был готов психологически вновь вести жизнь затворника и в последнее время углубился в самообман, безвольно складывая в себя всю узнанную информацию.